Русское неоязычество становится все популярнее среди бойцов СВО — этим даже обеспокоились в РПЦ. Журналист Михаил Карпов размышляет в своей колонке для RTVI, чем «родноверие» привлекает россиян и российских военных в том числе.
<strong>Недавно представитель РПЦ Владимир Легойда <a href="https://weekend.
rambler.ru/read/54338863-neoyazychestvo-zahvatyvaet-armiyu-v-rpts-predupredili-ob-opasnoy-psevdoreligii/">рассказал</a> об обеспокоенности церкви растущей популярностью неоязычества среди участников СВО и указал на то, что оно не было «подлинной древней верой наших предков». Журналист Михаил Карпов размышляет в своей колонке для RTVI, чем «родноверие» привлекает россиян и российских военных в том числе.</strong>Надежда (имя изменено), протягивает мне небольшой металлический предмет. Это варган — древний музыкальный инструмент, который, по ее словам, помогает «войти в медитативное состояние и соединиться с энергией предков». Она приехала к нам из Норильска погостить на неделю, и уже третий вечер я терпеливо слушаю лекции об альтернативной истории человечества. <blockquote>«Ты обязательно должен прочитать эту книгу, — убежденно говорит она, показывая на экране телефона обложку “Наследие белых богов” Георгия Сидорова. — Там все правильно написано, как было на самом деле, а не то, что нам в школе вдалбливали».</blockquote> В голосе Надежды звучит та особая интонация, которую приобретают люди, уверенные, что им открылась истина, недоступная остальным. За последние дни я узнал о славянах, летавших на виманах за тысячи лет до братьев Райт, о могущественной цивилизации Гипербореи на Северном полюсе и о том, что Перун — это не просто бог грома, а хранитель древних знаний, утраченных после насильственной христианизации Руси.
С блеском в глазах она рассказывает о проведении всевозможных «праславянских ритулов», которые в городе якобы практикуют многие. Я не решаюсь спросить, откуда она знает, как именно выглядели эти обряды, ведь достоверных описаний их практически не сохранилось. Вместо этого киваю и благодарю за варган.
Что ж, видимо чем дальше населенный пункт находится от больших городов, чем суровее климат и депрессивнее экономическая ситуация, тем активнее расцветают в нем альтернативные верования. Норильск — город за полярным кругом, с девятимесячной зимой, экологическими проблемами и ограниченными возможностями для самореализации. Поскольку изменить реальность не получается, люди придумывают себе новую.
Там, где население чувствуют отчуждение от официальной культуры, утрату корней, неясность будущего, часто возникают различные формы неоязычества — от безобидных этнографических реконструкций до воинствующих течений. <h2><b>Священные таблички и поиски идентичности</b></h2> История «Велесовой книги», являющейся хрестоматией русских неоязычников, — буквально записной случай зарождения новой религии из ниоткуда. Деревянные дощечки с загадочными письменами якобы были найдены в 1919 году в разграбленном революционными матросами особняке, но никто, кроме первооткрывателя, их в оригинале не видел — только фотографии и прориси отдельных фрагментов. Мистификация легко читается даже неспециалистом: язык «Велесовой книги» представляет собой странную смесь церковнославянского с примесью современных славянских языков и откровенными грамматическими ошибками. Но для сторонников подлинности этого текста такие «мелочи» не имеют значения.
Ситуация удивительно напоминает историю возникновения мормонизма. Джозеф Смит, основатель Церкви Иисуса Христа Святых последних дней, утверждал, что ангел Мороний указал ему место, где были захоронены золотые пластины с текстом «Книги Мормона». Смит якобы перевел их с «реформированного египетского», но никому не показывал — после завершения перевода ангел забрал пластины обратно на небеса. Несмотря на очевидную фантастичность этой истории, мормонизм сегодня — успешная религия с миллионами последователей по всему миру.
Для распространения таких мистификаций не нужны убедительные доказательства — главное, чтобы они попали в точку и заполнили духовный и идентификационный вакуум, который испытывает значительная часть общества. <div class="intext-black">
Они дают то, чего не хватает: особую связь с прошлым, чувство принадлежности к чему-то большему, объяснение мира, которое кажется более убедительным, чем официальные версии.
</div> В случае с русским неоязычеством это буквально попытка сконструировать идентичность, которой исторически не существовало в том виде, как ее рисуют «родноверы». Возможно, кто-то этим возмутится, но факт есть факт — как таковой этнос «русские» по крайней мере до недавнего времени не существовал. Понятие «русский» в Российской империи означало все ее европеоидное православное население, вне зависимости от его этнического происхождения. В СССР «русскими» часто называли всех жителей РСФСР, выглядящих как те русские, которых рисовали в советских учебниках, иллюстрируя титульные нации 15 союзных республик. А в постсоветской России образовался огромный вакуум идеологии и национальной идентичности, который власть пытается заполнить православием, снова привязав «русскость» к нему, а те, кому необходима контркультура — изобретенным неоязычеством.
Впрочем, заявлять, что «Велесова книга» на 100% недостоверна, я просто не могу по одной важной причине. Как-то я <a href="https://lenta.ru/articles/2016/12/02/zhukov02/">беседовал</a> с научруком Владимира Мединского историком Василием Жуковым, и тот утверждал, что это произведение может оказаться вполне историчным, а «русская цивилизация — ровесница шумеров и аккадцев». Не будем ему перечить — сейчас его бывший подопечный занимает важный государственный пост и пишет школьные учебники. <h2><b>Нордические боги и славянские кумиры</b></h2> Изобретение «родных дохристианских верований» — общеевропейский феномен, берущий начало еще в XVIII-XIX веках, когда зарождающиеся национальные государства Европы искали способы легитимизировать свою «древность» и «самобытность».
Английские аристократы придумывали родословные, восходящие к полумифическому королю Артуру. Немецкие интеллектуалы воскрешали культ Вотана и Тора, создавая идеологическую базу для будущего германского национализма. А русские дворяне заказывали родословные, якобы ведущие происхождение от самого Рюрика.
Неоязычество всегда было политическим проектом. И самый тревожный исторический пример здесь — нацистская Германия, где увлечение «нордическими богами» и рунической символикой стало частью государственной идеологии. Генрих Гиммлер создал целый исследовательский институт «Аненербе» («Наследие предков»), занимавшийся поисками арийских корней германской нации. Члены СС носили руны на своей форме. В замке Вевельсбург проводились квазиязыческие ритуалы.
Конечно, нельзя ставить знак равенства между всеми формами неоязычества и нацизмом. Но история показывает, что изобретенные «древние верования» часто становятся инструментом для самых разрушительных идеологий. Они дают ощущение избранности, особой миссии, исторической обиды, за которую нужно отомстить. Не случайно среди ультраправых групп во многих странах популярны именно неоязыческие символы и ритуалы. <h2><b>Фантастические твари и как с ними ужиться</b></h2> В отличие от западного мира, где существует богатая традиция фэнтези на основе кельтской, скандинавской, греческой мифологии, в России долгое время был дефицит качественных произведений в восточнославянском сеттинге. Баба-Яга и Кощей из сказок не выдерживали конкуренции с эпическими мирами зарубежных писателей.
В этом культурном вакууме особую популярность обрели картины Всеволода Иванова — художника, создавшего целую галерею псевдоисторических полотен о «славянской древности». Его терема-многоэтажки с затейливой резьбой, бородатые волхвы в расшитых золотом одеяниях, летающие корабли и причудливые славянские «технологии» — это чистой воды фэнтези, хотя сам художник и его поклонники настаивают на исторической достоверности этих образов.
Сам Иванов абсолютно всерьез заявляет: <blockquote>«С молодых лет я знал, что Русский народ нещадно ограбляли и ограбляют экономически. Но не менее страшное ограбление — это извращение истории Русского Рода. Украдены древнейший период исторического пути наших Русских предков». И далее: «Мое Творчество — мостик в солнечный и прекрасный мир нашего Русского прошлого».</blockquote> Вот она — квинтэссенция мифотворчества: «украденное прошлое», которое художник или фальсификатор «возвращает» народу. Не смущает ни отсутствие археологических подтверждений, ни молчание исторических источников, ни элементарная технологическая невозможность многих изображаемых вещей. Главное — вера в солнечный мир, который у нас «украли».
Здесь можно вспомнить и псевдоисторические теории, предлагающие альтернативные версии былого. Книги Фоменко и Носовского о «новой хронологии», труды о «великой арийской империи» и прочие фантастические концепции выполняют ту же функцию, что и неоязычество — дают людям ощущение принадлежности к великому прошлому, которого, увы, никогда не было. <h2><b>Пантеон на замену</b></h2> В экстремальных ситуациях люди склонны хвататься за любые защитные механизмы. «Не бывает атеистов в окопах под огнем» — пел Егор Летов, и был абсолютно прав. Перед лицом смерти даже убежденные скептики начинают искать высшие силы, способные их защитить. И если официальная религия по каким-то причинам не отвечает их потребностям, они обращаются к альтернативам.
Неоязыческие боги, в представлении многих, — это боги-воины, суровые и беспощадные к врагам. Перун-громовержец психологически ближе человеку с оружием, чем образ распятого Христа, призывающего подставить другую щеку. В условиях войны такая «воинственная духовность» может казаться более уместной, чем христианское милосердие.
Когда-то в другой жизни я делал большой <a href="https://lenta.ru/articles/2019/12/06/motherland_war/">репортаж</a> о российских военно-патриотических клубах. Некоторые из них были открыты при церковных приходах, и на вопрос, как сочетается война, патриотизм и христианство, батюшки обычно тушевались и говорили, что им сложно ответить на этот вопрос. Не стушевался только один, бывший сотрудник ФСО, нарисовав мне картину, очень мало напоминающую христианство. В ее основе лежала концепция бога, которого нужно защищать с оружием в руках всем праведным (а бог этот, разумеется, эксклюзивно русский). Такое почти языческое понимание христианства, пусть и характерное некогда для Российской империи, сейчас, думаю, достаточно сложно для понимания большинства. Легче скрестить ратный подвиг с понятными, пусть и придуманными недавно, воинственными божествами.
Наконец, неоязычество часто связано с представлениями о мистической связи с родной землей и предками. На фронте, где человек может чувствовать себя оторванным от всего привычного и безопасного, эта воображаемая связь становится психологической опорой. <div class="intext-black">
Ну и не будем забывать о простой житейской логике: «чем больше богов, тем лучше».
</div> Если не знаешь, какой именно бог поможет, лучше помолиться всем сразу — вдруг какой-нибудь да откликнется — не обязательно исто веровать во всех на гражданке. Это примитивная, но понятная стратегия выживания в ситуации, где никакое рациональное мышление уже не работает. <h2><b>***</b></h2> В сегодняшней России неоязычество — это симптом, а не причина проблем. Симптом поиска идентичности, которая не была должным образом сформирована после распада СССР. Симптом разочарования в официальных институтах, включая традиционные религии. Симптом тоски по героическому прошлому, которое в реальности было гораздо сложнее и противоречивее любых мифов.
И если мы вернемся к обеспокоенности Владимира Легойды, то после всего вышесказанного сделаем закономерный вывод: бесполезно бороться с неоязычеством словами о том, что это не «истинная древняя вера наших предков», лишь указывая на его историческую недостоверность. Людям важна не историческая точность, а психологическая опора, чувство принадлежности, смысл существования. Особенно, если каждый их день в окопах может оказаться последним.
<hr />
<em>Мнение автора может не совпадать с мнением редакции</em>
Свежие комментарии