Вокалист The Smiths, Стивен Патрик Моррисси, заявил, что хочет продать все свои права, связанные с рок-группой. По утверждению Моррисси, все права на песни The Smiths принадлежат только ему. Не ясно, подразумевает ли вокалист юридические основания или это просто поза, но одно ясно точно — в эпоху громких реюнионов ждать возвращения The Smiths не приходится
Вокалист и один из основателей The Smiths, Стивен Патрик Моррисси, заявил, что хочет продать все свои права, связанные с рок-группой. По утверждению Моррисси, все права на песни The Smiths принадлежат только ему. Не ясно, подразумевает ли вокалист юридические основания или это просто поза, но одно ясно точно — в эпоху громких реюнионов ждать возвращения The Smiths не приходится. Специалист по британской музыке Петр Полещук рассказывает, что сделало группу, так и не собравшую стадион, одной из самых важных в истории, а по мнению многих британцев, важнейшей после The Beatles.
Контекст
The Smiths образовались в Манчестере в 1982 году. К тому моменту в стране уже прогремел панк-бум — и хотя на первое прослушивание может показаться, что The Smiths не имеют с панком ничего общего, тем не менее, что вокалист Моррисси, что гитарист Джонни Марр были инфицированы панк-волной. Они сразу задумали группу как антитезу мейнстриму 80-х, с его глянцевым нью-вейвом, зачастую денежным бахвальством и культом наживы. Собственно, само название The Smiths — ссылка на самую распространенную фамилию британцев «Смит», и таким образом манчестерская группа задумала стать голосом обычного народа.А голос народу действительно требовался. 80-е Великобритании — это эра правления премьер-министра Маргарет Тэтчер, названной советскими властями «Железной леди». И хотя Тэтчер спасла экономику страны, но очень дорогой ценой. Она сильно обострила положение рабочего класса Великобритании. Как пишет журналист Джон Харрис в книге «Последняя вечеринка: брит-поп, Блэр и упадок английского рока»: «Для людей, преуспевших в эпоху Тэтчер, это время было связано с потаканием инстинктам, которые обычно подавлялись в послевоенный период: с радостью подъема по социальной лестнице, потреблением и показным патриотизмом».
Тэтчер убеждала: каждый теперь может стать буржуазией. Это было далеко от правды. Если вы британец из среднего класса, то у вас был стартовый капитал, чтобы подняться по пресловутой тэтчеровской лестнице. Но Британия — одна из самых классово раздробленных стран. Для протокола: Дж. К. Роулинг, слушавшая в те года как раз The Smiths, неспроста показывала в ранних томах Гарри Поттера мир волшебников раздробленный неравенством — вспомните семью Уизли и Малфоев. Британцы понимают разницу между классами друг друга, буквально взглянув на прохожего и его манеру держаться или услышав собеседника — то есть даже по говору. И если вам не повезло родиться в рабочей среде, то у вас не только не было капитала, но больше не было и работы — Тэтчер сворачивала все якобы убыточные предприятия, стараясь перенаправить всё из рук государства в частное предпринимательство. Но этот процесс привел к колоссальному разрыву между бедными и богатыми. Индекс Джини вырос с 27 до 35. В ходе своего премьерства Тэтчер имела второй самый низкий средний уровень поддержки у населения (около 40 %) среди всех послевоенных премьер-министров Великобритании.
Очевидно, панк-музыка, остро реагирующая на социальные потрясения, требовалась Британии чуть ли не больше, чем в 70-х. Но, увы, к 80-м она себя исчерпала: мода, что называется, прошла, а мода в молодежной культуре во многом определяет длительность жизни того или иного течения. Поэтому Моррисси и Марр решили изобрести свой личный панк-рок. Как минимум риторически.
Если Джонни Роттен в Sex Pistols открыто нападал на «фашистский режим», то Моррисси был более дерзок и изящен. В Queen is Dead он объявляет себя дальним родственником Королевской семьи и воображает, как врывается в Букингемский дворец, чтобы вступить в лукавую перепалку с Ее Величеством — вдохновением послужил инцидент 1982 года, когда психически неуравновешенный мужчина пробрался в спальню королевы.
Но, несмотря на театральный гонор и пролетарский оскал, музыка The Smiths обладала тем качеством, которого был лишен буквально весь панк-рок — она была сентиментальной и эмпатичной, что влюбило в группу не только антимонархистов, но и просто обычных меланхоличных юношей.
Как устроены The Smiths
Пару Моррисси и Марра неспроста британцы называют «Полом и Джоном 80-х». Редко какая группа обладает такой химией. Несмотря на увлечение панком, что вокальная манера Моррисси, что гитарный стиль Марра едва ли напоминает сырой трехаккордный рок. Моррисси практически в каждой песне уходит в фальцет, а Марр вдохновлялся психоделической фолк-группой The Byrds, неустанно переигрывая их песни у себя в спальне, но переигрывая в менее нежной манере. Саунд The Smiths строится именно на комбо этих двух — несмотря на наличие искусного басиста Энди Рурка и барабанщика Мика Джойса.Большая часть песен The Smiths посвящена униженным и оскорбленным — то есть простому народу Великобритании. В Charming Man Моррисси поёт о бедном юноше, которому некуда себя деть, ведь у него нет денег; в Heaven Knows I’m Miserable Now вокалист причитает, что даже найдя работу, остается несчастным; в Still Ill утверждает, что Англия обязана ему жизнью. Но весь рабочеклассовый пафос удобрялся весьма жалобной интонацией, что делало The Smiths близкими не только к воинствующей с монархией части публики, но и к тем, кто от любых сражений устал и просто хочет сочувствия.
Всё это быстро сделало группу культовой, разумеется, в узких кругах. Частично по нежеланию самого Моррисси идти на уступки мейнстриму. Например, он всячески бодался с идеей использовать в музыке синтезатор, видя в инструменте главный символ мейнстримной музыки — синты тогда почти заменили гитары. Поэтому The Smiths стали главными светочами волны независимой музыки, или «инди-волны». Правда, если другие апологеты независимой дистрибуции музыки отличались нарочитой скромностью, то The Smiths поступали хитрее. Что риторика в песнях и интервью, что сценический образ Моррисси были довольно противоречивыми: он выглядел почти жеманно, как будто его можно сдуть ветром, но при этом подчеркивал свою уникальную натуру — на концертах он размахивал букетами цветов, одновременно выражая свою уязвимость, но и с определенным гонором, будто размахивает мечом или царским скипетром. Моррисси как бы делал из образа рядового скромняги нового Геракла, и такая эмпатичность вкупе с пролетарским оскалом оказалась не только более искусной, чем сырой вопль панка, но и очень заразительной.
The Smiths просуществовали всего 6 лет и выпустили всего 4 альбома, но уже к выходу третьего The Queen is Dead образовали за собой целую армию поклонников. The Smiths — не единственная культовая в узких кругах британская группа, но никакая другая не попадала в коллективное бессознательное страны так сильно — сегодня по местам, воспетым Моррисси, проводят регулярные экскурсии. И такое паломничество закономерно — The Smiths и Моррисси в частности были слишком уникальным явлением, а фронтмен групп во всем был антитезой 80-м: он проповедовал целомудренность, трезвость, был убеждённым вегетарианцем, страстным противником правительства Тэтчер и сторонником образа жизни, вращающейся вокруг библиотек, скромных спален и кабинетов врачей. В программке турне The Smiths 1985 года перечислялись его любимые вещи: «фильмы, книги, умеренность, беседа, цивилизованность» и, соответственно, ненавистные: «мясо, сигареты, брейкданс, модные течения, видеоклипы, современные поп-звезды, трусливые люди, сексизм» (в качестве любимой еды был указан йогурт). Его последователи, в основном одевавшиеся в благотворительных магазинах, танцевали под музыку The Smiths, используя мультяшные жесты, словно жалея сами себя: складывали руки на сердце и возносили взор к небу.
Что было дальше
Доподлинно неизвестно, что стало причиной распада группы. Официальная версия — ссора между Марром и Моррисси, но её причины остаются тайной. Чем дальше шагала история, тем больше напрашивается теория, что причиной могли послужить расхождения в политических взглядах лидеров группы: Моррисси все больше клонился в правую сторону, выступив в начале 90-х с юнион-джеком на фоне изображения скинхедов, а на сегодняшний день он открыто поддерживает правые партии Великобритании. Марр, напротив, остается приверженцем тех идеалов, которые исповедовали The Smiths. В определенном смысле, разлад между парой этих музыкантов сильнее, чем между братьями Галлахерами из Oasis. В отличие от них, The Smiths так и не стали стадионной группой, оставшись в памяти бескомпромиссным инди-коллективом. Но именно эта бескомпромиссность послужила их нерушимой репутации. Думается, что нынешняя война Моррисси за права на группу продолжает историю The Smiths лучше, чем возможный реюнион, который если бы и случился, то вне всяких сомнений только из-за денег. Но The Smiths никогда не были про деньги. Они были и остаются голосом обездоленных — и даже сегодня мематичные строчки Моррисси «I was looking for a job and then I found a job and Heaven knows, I’m miserable now» не только не утрачивают своей силы, но и звучат так, будто идеально попадают в тик-ток поколение. Кажется, это называется «прошли проверку временем».
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
Свежие комментарии