«Превратится во второй Афганистан». Как Россия может потерять Центральную Азию

Вытеснят ли Россию из Центральной Азии, надо ли нам бояться мигрантов оттуда и превратится ли регион во второй Афганистан, RTVI рассказывает востоковед Дарья Сапрынская.

Большинство граждан России вспоминают про Центральную Азию, когда в различных ситуациях сталкиваются с выходцами оттуда. На самом деле это стратегически важный для нашей страны регион, за влияние на который сейчас борются Китай, Турция, США и Европа.

Могут ли они потеснить там Россию, надо ли бояться нашествия приезжих из бывших среднеазиатских союзных республик и грозит ли Центральной Азии судьба второго Афганистана, RTVI рассказывает научный сотрудник Лаборатории современных исследований стран Центральной Азии и Кавказа Института Востоковедения РАН Дарья Сапрынская.

Чем Центральная Азия отличается от Средней Азии

Для человека из постсоветского пространства нет особой разницы между Центральной Азией и Средняя Азией, но на самом деле всегда важен контекст. До распада Советского Союза под Средней Азией подразумевались четыре союзные республики южнее Казахской ССР — Узбекская ССР, Киргизская ССР, Таджикская ССР и Туркменская ССР. Когда распался СССР, то первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев предложил для всех пяти новых государств, нуждавшихся в новом внешнеполитическом позиционировании, использовать термин «Центральная Азия».

Расчет состоял в том, что этот термин позволил бы им преодолеть прошлое и уже в другом виде формировать своё отдельное положение на международной арене. Перед новообразованными государствами региона стояла задача стать полноправными участниками всех международных процессов, и в целом это получилось.

Но в географическом смысле понятие «Центральная Азия» подразумевает более значительную территорию — не только Казахстан и бывшие среднеазиатские советские республики, но и Афганистан, китайский Синьцзян, российский и монгольский Алтай.

Главные проблемы и угрозы Центральной Азии

В регионе необходимо решить три ключевых проблемы — вода, энергетика и человеческий капитал. Все они связаны со стремительным ростом населения. Считается, что к 2030 году в Центральной Азии будет проживать уже около 85 миллионов человек, а к 2050 году — 100 миллионов человек.

Например, сейчас в Ферганской долине, разделенной между Узбекистаном, Таджикистаном и Кыргызстаном, проблема перенаселения стоит наиболее остро. Плотность населения очень высока, а доступ к ресурсам (прежде всего к воде) очень низок.

Странам нужно сообща решать вопрос воды и энергетической безопасности. Поэтому очень актуальны проекты Росатома, а также все инициативы в развитии гидроэнергетики. Например, в Кыргызстане строится Камбаратинская ГЭС-1, которая станет мощнейшей и крупнейшей во всей Центральной Азии.

Что касается человеческого капитала, то эта проблема тесно переплетена с проблемой миграции из региона.

Было бы неверным считать, что процессы урбанизации мало затронули страны Центральной Азии, а большинство людей там по-прежнему живут в кишлаках. Наоборот, сейчас в регионе активно растут города. Например, киргизский Манас, совсем недавно переименованный из Джалал-Абада, скоро получит статус третьего города республиканского значения, а в соседнем Казахстане бурно развивается Шымкентская (Чимкентская) агломерация.

Между русским медведем и китайским драконом

Когда многие современные политологи говорят, что Центральная Азия пытается сейчас проскочить между Сциллой и Харибдой, между русским медведем и китайским драконом, то это действительно так. Более того, это исторически всегда было так. Когда отдельные местности этого огромного региона в разное время тем или иным путем входили в состав Российской империи, чаще всего это было обусловлено давлением на них со стороны восточных соседей.

Выступая на прошлой неделе на открытии саммитов СНГ и «Россия — Центральная Азия», президент Владимир Путин оценил совокупный товарооборот России со странами региона по состоянию на 2024 год в 45 миллиардов долларов. Для сравнения — товарооборот с Китаем за аналогичный период времени достиг 94 миллиардов долларов. Все цифры сейчас свидетельствуют о рекордных объемах китайской торговли с Центральной Азией. Поэтому это крупнейший торговый партнер для региона, но Россия — второй. И здесь важно понимать, на что именно это сотрудничество направлено.

Китайцы в Центральной Азии действуют очень прагматично. Они занимают ключевые отрасли не только в торговле, но и в добыче природных ресурсов. Для китайцев важно экономическое присутствие в регионе и обеспечение безопасности собственных инвестиций.

Беспокоиться на сей счет у них есть все основания, поскольку в Центральной Азии любая социальная нестабильность, как показали январские события 2022 года в Казахстане (так называемый Кантар), может привести к обнулению всех контрактов и хаосу. Кроме того, в регионе есть тенденция к распространению радикальных течений, которые имеют взаимосвязь с китайским Синьцзяном.

Для России в Центральной Азии ключевым вопросом также является безопасность, она также стремится создать общую архитектуру и институционализировать все свои связи с регионом. Для нас очень важно создать лояльную сферу, где бы проходило свободное движение капитала и могли бы реализовываться общие инфраструктурные проекты. Сейчас, например, с Казахстаном мы активно осуществляем промышленную кооперацию — используем сохранившиеся еще с советских времен связи и совместные производства, чтобы работать и получать взаимный капитал.

Для китайцев в этом вопросе первична их собственная выгода, потому как вложенные средства должны работать и приносить доход. Будет неверным сказать, что мы с ними совсем не конкурируем в регионе — наши дороги, конечно же, пересекаются.

Например, все проекты по модернизации транспортно-логистических связей в регионе в перспективе могут быть конкурирующими. Недавно было запущено железнодорожное сообщение между Китаем, Кыргызстаном и Узбекистаном, а дальше эту ветку можно расширять через Афганистан в Южную Азию. В свою очередь, Россия сейчас реализует свой проект «Север-Юг».

При этом в самом регионе есть тенденция к росту внутренней конкуренции, потому как важен не просто маршрут, но и его фактическая себестоимость. Еще в ноябре 2024 года в России обсуждали возможность строительства газопровода через Казахстан в Китай, но в итоге от этого проекта отказались сами китайцы, которые посчитали, что лучше работать напрямую.

Пока Россия и Китай умело работают в регионе по различным отраслям и направлениям, их интересы в Центральной Азии будут и впредь сходиться в главном — в получении выгоды и обеспечении безопасности. Не нужно забывать, что все страны Центральной Азии являются ядром Шанхайской организации сотрудничества и одними из главных участников евразийской интеграции.

Центральная Азия и Запад

Нельзя сказать, что страны Центральной Азии обречены пребывать в геополитическом тупике между Россией и Китаем, обладающими там монопольным влиянием. Например, 24 октября 2025 года должно состояться подписание соглашения о расширенном партнерстве и сотрудничестве Узбекистана с Евросоюзом. Это стало итогом первого в истории саммита «Евросоюз — Центральная Азия», прошедшего в апреле этого года в Самарканде, хотя Кыргызстан подписал аналогичное соглашение в прошлом году, а Казахстан — еще в 2020-м.

Было бы неверным говорить, что Центральная Азия находится на периферии внимания Запада. Например, тот же самый Казахстан в добыче природных ресурсов активно сотрудничает с Нидерландами и другими европейскими странами. Более того, практически весь нефтегазовый комплекс в регионе связан с западными компаниями.

То же самое касается и финансовых институтов. Как известно, финансовая система Казахстана находится в сильной зависимости от британского финансового сектора. Этим, кстати, во многом объясняется очень осторожная и прагматичная политика Астаны, связанная с санкционным давлением Запада на Россию. Следует отметить, что практически сразу после получения независимости Казахстан стал инициировать большое количество проектов, связанных с диверсификацией своего положения на международной арене.

Она для них представляется в первую очередь ресурсной базой, а во вторую — полигоном для реализации собственных политических программ. Например, у Евросоюза имеется проект Global Gateway, в котором для Центральной Азии прописаны ключевые аспекты взаимодействия с упором на зелёную энергетику, цифровизацию, разработку природных ресурсов, развитие Срединного коридора — транспортной артерии, которая, минуя Россию, может позволить доставлять товары из Китая через Центральную Азию и Кавказ, Турцию в Европу.

Конечно, это несколько колониальный подход, потому что западные партнеры очень утилитарно оценивают ресурсный потенциал Центральной Азии и пытаются его максимально использовать в своих целях.

Сейчас Запад осуществляет в регионе большие инвестиции в развитие цифровой среды — особенно это заметно на примере Узбекистана. США до 2025 года, когда они закрыли USAID, особый акцент делали на реализацию инициатив, связанных с продвижением важнейших для себя тем — права человека, поддержка меньшинств, гендерное равенство и так далее. В Казахстане и Узбекистане активно работают различные европейские фонды, которые большое внимание уделяют развитию гражданского сектора.

Иными словами, западная идеологическая машина в странах Центральной Азии сейчас функционирует очень интенсивно. От этого может быть положительный эффект, однако эта деятельность западных организаций зачастую приводит к развитию неприятных для России тенденций — росту национализма, деколониального дискурса и различных негативных оценок нашего сотрудничества.

Не секрет, что всегда проще выстраивать свою национальную идентичность, отталкиваясь от конституирующего Другого — для Центральной Азии такую роль часто занимает Россия. Ведь в нашей совместном с народами Центральной Азии прошлом было разное. Это не только общая борьба с нацизмом в годы Великой Отечественной войны, но и опыт присоединения этих территорий к Российской империи в XVIII-XIX веках, и память о Среднеазиатском восстании 1916 года и прочих болезненных эпизодах.

Центральная Азия и Турция

Непосредственно перед недавними саммитами СНГ и «Россия — Центральная Азия» в Душанбе в азербайджанской Габале состоялся саммит Организации тюркских государств (ОТГ). И хотя пока лидеры, входящих в нее стран, зачастую выступают с совершенно разнородными заявлениями, эта организация активно набирает обороты как межрегиональный кооперационный институт на огромном пространстве от Венгрии и непризнанного Северного Кипра до Казахстана и Кыргызстана.

ОТГ с точки зрения идеологической наполненности могла быть очень эффективным инструментом для развития внешнеполитических идей Турции. Мы должны понимать, что в тюркском мире существует довольно много разных идей. Это не только пантюркизм, но и неоосманизм (идея наращивания политического влияния Турции в странах, ранее входивших в состав Османской империи) и кемализм (концепция возврата к прозападной националистической идеологии Мустафы Кемаля Ататюрка, основателя современной Турецкой Республики).

Но на данный момент ОТГ весь этот творческий потенциал реализует не в полной мере, хотя в ее рамках существуют различные проекты вроде международных молодежных фестивалей и осуществления совместных межвузовских программ.

Лояльность к ней формируется в том числе через пресловутые турецкие сериалы, которые пользуются огромной популярностью. Как результат, Турцию в регионе сейчас воспринимают в целом очень положительно. Если говорить о конкретных проектах, то их мало — турки могут построить где-нибудь аэропорт или здание для медицинского университета, но о более масштабных планах речи пока не идет.

Вряд ли в обозримой перспективе Турция сможет в Центральной Азии потеснить Китай или Россию. Вопрос денег и социальной стабильности актуален и для самой Турции, как и обеспечение своей роли на международной арене. Активность Турции в рамках ОТГ пока ограничивается инициативами по модернизации транспортно-логистической инфраструктуры Срединного коридора или реализацией различных межгосударственных гуманитарных проектов.

Что может действительно вызывать у нас некоторую тревогу, так это участие Турции в исламском образовании в странах Центральной Азии. Эта довольно активная идеологическая деятельность раскачивает там некоторые общественные страты, особенно молодежь. В этом смысле турки работают в регионе очень эффективно.

Опасность из-за Пянджа

Россия не так давно официально признала талибское правительство Афганистана, но на недавнем саммите СНГ в Душанбе афганской проблематике уделялось очень много внимания. В частности, говорилось о необходимости интеграции этой страны во все планируемые транспортно-логистические проекты и о формировании там безопасной среды. Но до этого, к сожалению, еще очень далеко. Недавно в Афганистане случился неприятный инцидент с моим коллегой, российским востоковедом Святославом Кавериным, который почти два месяца провел в застенке у талибов. Кроме того, сейчас активизировался старый конфликт Афганистана с Пакистаном. Не знаю, насколько получится его встроить в систему международных или хотя бы региональных отношений. В любом случае это будет тяжелый и долгий процесс.

Что касается исходящей от Афганистана потенциальной опасности, то это сейчас актуально прежде всего для Таджикистана. Именно поэтому там теперь идет усиленное укрепление светских начал — женщинам официально запрещено носить хиджаб (только платок на национальный лад), мужчины не могут иметь длинные бороды, очень активно развивается светское образование, в том числе с участием России. В Узбекистане со времен Ислама Каримова принимаются схожие меры.

Чем действительно Афганистан может повлиять на своих северных соседей, так это своим населением. Ведь на его территории проживают такие же народы, что и за Пянджем — узбеки и таджики. И вот эта этническая схожесть может стать потенциальным топливом для возможной радикализации стран Центральной Азии.

Хотя талибы после прихода к власти в 2021 года пока что больше озабочены внутренней консолидацией страны, чем внешней экспансией. Тем не менее, такой сценарий отбрасывать нельзя.

Россия, Китай и страны Южной Азии сейчас предлагают Афганистану очень выгодные проекты, связанные в том числе со строительством транспортной инфраструктуры. Но для этого нужно укрепить внутреннее единство и обеспечить безопасность торговых путей. Справятся ли с этим талибы — это очень большой вопрос.

Три развилки Центральной Азии

Сейчас у региона имеются три реальные альтернативы. Во-первых, стать ареной для соперничества крупных мировых игроков, как в эпоху Большой игры. Во-вторых, стать для России своеобразным мягким подбрюшьем и источником миграционных потоков — то есть играть для нее такую же роль, как Латинская Америка для США. И, наконец, третий путь — крах нынешних светских режимов, сползание в средневековый религиозный фанатизм и превращение во второй Афганистан.

Все эти тенденции существуют одновременно. С одной стороны, хочется верить, что страны Центральной Азии будут двигаться в позитивном направлении. Мы видим, что в большинстве государств власти делают ставку на развитие, на научные технологии, на попытку как-то модернизировать свое общество. В Казахстане и Узбекистана, самых крупных и развитых государствах региона, активно развиваются информационные кластеры, а в Казахстане недавно создали министерство искусственного интеллекта.

В вопросах сохранения нынешнего правящего режима и стабильности сложная ситуация складывается в Таджикистане. Помимо того, что он граничит с неспокойным Афганистаном, хрупкий баланс сил между различными кланами там поддерживается нынешним президентом Эмомали Рахмоном. В обозримом будущем в стране ожидается транзит власти к его старшему сыну Рустаму Эмомали. Станет ли он такой же консолидирующей для всех фигурой, как его отец, — пока открытый вопрос.

Еще непонятно, какая из этих противоположных тенденций — в сторону развития и прогресса или сползания в архаику — возьмет верх в странах Центральной Азии. Сейчас регион находится на перепутье.

Дрейфует ли Центральная Азия от России?

Мне бы очень хотелось однозначно сказать «нет», но, к сожалению, это будет неверно. В Центральной Азии очень много тенденций, которые скорее работают против нашего совместного будущего. Они раскачаны в том числе в историческом нарративе. Правящая элита, особенно настроенная практично, не выступает против сотрудничества с Россией, но не вся. Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, России нужно серьезно поменять подход к региону.

Самое главное, что следует сделать в этом направлении — радикально изменить миграционную политику в отношении выходцев из Центральной Азии. Это очень токсичная тема, которая влияет как тех, кто к нам оттуда приезжает, так и на общественное мнение в этих странах.

Неважно, люди какого уровня культуры и образования приезжают к нам на заработки. Мы должны заниматься не евгеникой, а грамотно учитывать и распределять прибывающую к нам рабочую силу. Цифровые решения можно расценивать очень позитивно. Понятно, что главные темы — это безопасность и миграционные потоки, но что за этим идет дальше? Необходима внятная стратегия на этот счет в публичном поле. Она позволит странам Центральной Азии вырабатывать позитивную повестку в ответ.

Несмотря на то, что эти государства стараются диверсифицировать свои внешние связи в связи с удаленностью от вод мирового океана, в регионе традиционны пророссийские настроения. Но необходимо понимать, что вся их многополярность — поиск наиболее выгодного экономического предложения.

Неудивительно, что в таких условиях страны региона стараются реализовать разнонаправленные проекты. В Центральной Азии уже сформировалось молодое поколение элиты, получившее западное образование, и на Россию оно смотрит, мягко говоря, скептически. Поэтому тут стоит следовать двум направлениям — начинать с себя, то есть делать Россию привлекательным и ведущим государством. А также не забывать, на чей стороне есть возможности и сила, транслировать их с той же прагматичностью, что и те, кто находятся в их поиске.

---

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции