На афгано-пакистанской границе на фоне первого визита главы афганского МИД во враждебную Пакистану Индию произошли боевые столкновения. Журналист Александра Ковальская в эти дни была в Кабуле и делится с RTVI тем, как реагировали афганцы и туристы на произошедшее
На афгано-пакистанской границе на фоне первого визита главы афганского МИД во враждебную Пакистану Индию произошли боевые столкновения. Пакистанская армия захватила 19 афганских пограничных блокпостов и атаковала, как утверждают талибы, рынок. В ответ Афганистан нанес удары по армии Пакистана в приграничных районах Ангур-Адда, Баджаур, Куррам и Читрал. Точное число раненых и убитых с обеих сторон пока не известно. Однако бои на границе прекратились также неожиданно, как и начались. Все это время востоковед и журналист Александра Ковальская находилась в Кабуле и в репортаже для RTVI, рассказывает, как реагировали жители столицы Афганистана на новую войну на границе.
Афганско-пакистанская граница, переход Торхам. Полдень. Духота, влажность и, хотя лето уже кончилось, жара, жара, жара. Очереди, бетонные заборы, проволочные заграждения, шум, сутолока, мухи, горы багажа, этническая музыка с барабанами и рубабом, играющая на чьём-то телефоне, детский плач, окрики пограничников и запахи, много запахов. Позади остался Пешавар, четыре часа езды с полицейским конвоем — без него иностранцам ездить не разрешают, потому что в окрестностях бывает неспокойно — бесконечное количество фотографий и расспросов. Сейчас я пересеку границу и увижу Афганистан в восьмой раз.
Быть иностранцем в Торхаме — большая привилегия: тебя проводят мимо бесконечных очередей (правда, иногда при этом теряют твой багаж или документы) и передают с рук на руки афганским коллегам.
Меня уже дожидается талиб в белых одеждах, белом же тюрбане и в очках. Очки обычно свидетельствуют о том, что талиб образованный.- Where are you from? — спрашивает он.
- Russia, — отвечаю я.
- Здравствуйте!
- О, вы говорите по-русски?
- Нет.
Потом пять сотрудников на паспортном контроле долго передают друг другу мой паспорт, пытаясь понять, какая из красующихся в нём афганских виз им сейчас нужна, смотрят на меня и о чём-то совещаются, но через стекло их плохо слышно. В это время вокруг толпится десяток чумазых детей, которые просят денег, дёргают за одежду и за руки и пытаются продать жвачку, энергетический напиток, непонятную субстанцию ядовито-розового цвета и шнурки для ботинок. Инстинкт мне подсказывает, что они при случае не прочь и что-нибудь у меня стащить.
- Tourist? — спрашивает наконец один из сотрудников из-за стекла.
- Хабарьяля йема, — отвечаю я на пушту. — Я журналистка.
Как ни странно, после этого все пятеро начинают кивать — что же ты, мол, сразу не сказала! — а потом ставят въездной штамп не на ту страницу и отпускают с миром. Я вспоминаю, как волновалась при переходе наземной границы Термез-Хайратон в 2021-м, сразу после возвращения «Талибана» к власти: пустят или нет, ведь визу мне выдало предыдущее правительство, да и еду я одна, без мужского сопровождения… Пустили, а потом ещё и помогли поставить багаж на ленту досмотра.
Должно быть, моё присутствие здесь, среди сотен афганцев и пакистанцев, настолько странно, что большинство из них меня то ли не видит, то ли не верит свои глазам и смотрит сквозь меня или поверх моей головы. Правда, охранник, сидящий в пластиковом кресле у выхода — между коленей ствол автомата, на земле перед ним чайник с зелёным чаем и стакан — показывает на меня пальцем и в голос интересуется: «Да дэ ча сара да? Она с кем?» — потому что женщине в этих краях не положено быть одной. Но «она» пробегает мимо настолько быстро, насколько позволяет тяжёлый рюкзак, и направляется на стоянку такси — искать машину до Кабула и торговаться о цене. Попутчиками оказываются пожилые муж с женой, которые приглашают меня на обед, водитель не старается выжать 120 км/ч или обогнать по встречной, и за всё время путешествия ничего, ну абсолютно ничего примечательного не происходит.
Иными словами, Афганистан снова встречает меня вполне благосклонно.
Прогулка по ночному Кабулу
Среднестатистический афганец сидит дома после захода солнца, но в центре Кабула, в Шахре-Нау, жизнь кипит допоздна. Я прошу таксиста высадить меня рядом с кафе, где можно поймать бесплатный вайфай.До прихода талибов это кафе было одним из любимых мест сбора интеллектуальной молодёжи: студентов, журналистов, представителей творческих профессий и прочей интересной братии — а ещё здесь назначали свидания, играли в шахматы, отчаянно курили, читали книги на английском или просто работали за ноутбуком. Типичного для Афганистана разделения на «мужской зал» и «женский зал» здесь не было и кофе все пили вместе. Сейчас «женский зал» расположен в дальнем углу и снабжён табличками с просьбой соблюдать хиджаб, но посетительниц здесь по-прежнему много. Под длинными абайями, которые предписано носить, у многих джинсы, а из-под абай виднеются кроссовки или туфли на высоких каблуках. К слову, абайи далеко не всегда чёрные: мне доводилось видеть розовые, фисташковые, кремовые, синие и даже абайи с леопардовым принтом — об отделке в виде кружев и стразов я молчу. В изобретательности и вкусе афганкам не откажешь.
За соседним столиком муж с женой празднуют годовщину свадьбы: он покупает ей торт, дарит шарик в форме сердечка и красную розу. Я заказываю капучино с чизкейком, нахожу на карте гест-хауз и иду туда, вдыхая аромат свежеиспечённого хлеба и сточных канав. Иду одна по ночному Кабулу. До прихода талибов такая прогулка могла кончиться как минимум похищением, но сейчас всё тихо, и, можно сказать, скучно — на ближайшем чек-пойнте никто даже не хочет проверить мои документы.
Зарубежная пресса крайне редко отзывается от «Талибане» в положительном ключе, но я помню времена, когда в Кабуле каждый день случалось три-четыре взрыва, и могу с уверенностью сказать, что с безопасностью за последние четыре года стало куда лучше.
Блэкаут и страхи
Несмотря на то, что репутация у Афганистана незавидная, а МИД любой страны регулярно советует воздержаться от поездок туда, поток иностранных туристов с каждым годом только растёт. В моём гест-хаусе живут американцы, собирающиеся снимать видео об афганском фольклоре, новозеландец, который решил проехать на велосипеде из Ханоя до Лондона, британец, интересующийся лазуритовыми шахтами, испанец, который любит путешествовать в сомнительные страны вроде Сомали, француженка, занимающаяся гуманитарной фотографией, и ещё пара десятков человек из Германии, Китая, Польши, Австралии и Боснии. Кто-то путешествует с гидом, кто-то в одиночку, взгляд на мир и бюджеты у всех довольно разные, но все сходятся в одном: в Афганистане вполне безопасно, а местные жители удивительно гостеприимны.
Вечера проходят за шахматной доской (шахматы, кстати, запрещены как игра, близкая к азартной), слушаньем музыки (тоже запрещённой) и бесконечными разговорами.
Исчезает не сразу, сначала становится просто медленным. К этому все поначалу относятся с пониманием — блага цивилизации в Афганистане довольно ненадёжны, и спасибо, что электричество есть каждый день хотя бы на несколько часов.
Но проходят сутки, и ситуация становится неприятной: страна отрезана от внешнего мира, семьи дома понятия не имею, что с тобой, самолёты не летают, банки не работают, бизнесмены несут убытки, сотрудники государственных контор разводят руками и просят зайти завтра, и даже поездка на такси становится приключением: без Гугл-карт непонятно, точно ли таксист свернул, куда надо. Что происходит, тоже непонятно. Ходят слухи, что американцы уже высаживаются на авиабазе Баграм неподалёку от Кабула, что талибское руководство совещается в Кандагаре, что случился переворот — словом, слухов много, все они разные и не очень радостные, и когда я вижу заходящий на посадку самолёт «Геркулес», то полдня не могу избавиться от ожидания чего-то очень скверного.
Испанец бродит по коридорам с возгласами: «Я хочу умереть!», слабонервные путешественники собирают рюкзаки и бегут в сторону пакистанской границы, остальные философствуют: «Как вы думаете, что будет? А вы тоже слышали, как утром вертолёт летал? Интересно, что он тут делал, да?». Афганцы занимаются прикладной политологией: «Это правительство опять проверяет, как народ будет реагировать. Если никак, то могут придумать что-нибудь похуже».
Кабул в дни блэкаута остаётся прежним: рестораны в Шахре-Нау полны народу, уличные мальчишки бегают за мной с криками: «Пайса бэдэ! Дай денег!» (некоторые особо изобретательные требуют: «Give me money!»), сотрудники МИДа опустошают бесконечные чайники с зелёным чаем у себя в кабинетах, тележки с мороженным играют мелодию Happy Birthday to You, на тротуарах возвышаются горы гранатов — сейчас сезон.
Взрывы
Спустя 48 часов интернет-таки возвращается, оставив всех в недоумении — что это, собственно говоря, было? Спикер «Талибана» выступает с официальным заявлением: ничего страшного, граждане, мы просто проводим модернизацию и улучшаем качество связи. Но в это верят далеко не все.Далее происходит эпизод, достойный голливудского фильма.
Обычный (и уже не такой тёплый) вечер в гест-хаузе. Сотрудники-афганцы играют в крикет и лупят битой по мячу с такой силой, что он того гляди проломит стену, и подшучивают над мужским костюмом, который я ношу, а прибывший вчера очередной британец рассказывает своей семье по видеосвязи:
- Да обычный восточный город, ничего такого. Сходил на ужин. Тут очень тихо.
Как вдруг раздаётся взрыв, а за ним второй.
Мы все внимательно смотрим друг на друга. Взрывы были не особо громкие и, судя по всему, не особо сильные — да, земля вздрогнула, но окна целы. Опять-таки, мне есть, с чем сравнить: в один из моих приездов в «зелёной зоне» рядом с посольством Германии взорвалась цистерна, оставив воронку метров в десять глубиной и выбив стёкла в радиусе трёх километров. Прислушиваемся, но в городе тихо, если не считать далёких полицейских сирен. Через пять минут афганцы снова играют и подшучивают, а один из них спрашивает:
- Чаю, сестра?
- Чаю, — говорю я.
В самом деле, чай в этой ситуации ещё никому не мешал.
На следующее утро выясняется, что пакистанская авиация нанесла удары по Кабулу, дабы ликвидировать лидеров пакистанского «Талибана», которым предоставил убежище «Талибан» афганский — по крайней мере, большая часть СМИ пишет именно так. Афганский «Талибан» в виде мести атакует пакистанские посты на границе. Пакистан, если верить новостям, стягивает в пострадавшие районы технику и артиллерию. От границы до Кабула чуть больше двухсот километров, но всё это как будто происходит в параллельной вселенной, а таксист — все афганские таксисты немного политологи — на мой вопрос о возможной войне отвечает:
- Бог его знает, может, и будет, — причём отвечает таким тоном, будто речь идёт, скажем, о дожде.
В конце концов, и этот народ, и этот город много видели.
Автор: Александра Ковальская
Смотрите документальный фильм RTVI «Афганистан. Лайфхаки», чтобы узнать, почему хазарейцы живут более вольно по сравнению с пуштунскими районами, как запреты привели к росту числа видеоблогеров в Афганистане и изменились ли сами талибы за годы у власти.
Свежие комментарии