Как оценивать итоги недавних парламентских выборов в Молдове, в чем главные проблемы молдавского общества и молдавской демократии, как и почему голосовали в Приднестровье, было ли вмешательство извне — об этом в интервью RTVI рассказал один из лидеров проевропейской оппозиционной партии "Альтернатива", молдавский депутат Марк Ткачук.
Как оценивать итоги недавних парламентских выборов в Молдове, в чем главные проблемы молдавского общества и молдавской демократии, как и почему голосовали в Приднестровье, было ли вмешательство извне — об этом в специальном интервью RTVI рассказал один из лидеров проевропейской оппозиционной партии "Альтернатива", молдавский депутат Марк Ткачук.
Почему «Альтернатива» не присоединилась к заявлению "Патриотического блока" о непризнании итогов выборов
Очевидно, что спорить со вчерашним ветром — это не самая сильная позиция для политиков, вошедших в парламент, и всегда важно понимать, к чему приведут те или иные действия.Если вы оспариваете результаты выборов, то основания для этого должны быть чрезвычайно весомые и красноречивые. Можно говорить о другом — о том, что все предыдущие четыре года, ровно как и в предвыборный период, постепенно, последовательно сужали область для демократии, волеизъявления (нормального, демократического) в Республике Молдова.
Являлись ли сами выборы и день выборов кульминацией всех этих нарушений, еще предстоит выяснить. У нас нет окончательного вердикта, и выступать со слабой позицией людей, которые машут после драки кулаками, часто нелепо машут, очень сумбурно, непоследовательно — мы бы не хотели с этого начинать свое присутствие в законодательном органе Республики Молдова.
Будет ли иметь реальные последствия позиция "патриотов" о непризнании выборов
Сложно говорить, мы не знаем всех оснований, к которым апеллирует "Патриотический блок". Если говорить серьезно и основательно, то большее количество оснований для непризнания молдавских выборов было все предыдущие годы.Например, фактически однопартийная Центральная избирательная комиссия. Фактически однопартийный или подпартийный, присягнувший центральной власти или правящей партии Конституционный суд. Мобилизованный аппарат полиции, который безусловно и безоговорочно работал в интересах одной политической силы. Полное устранение каких бы то ни было медийных конкурентов и полная мобилизация всего, что показывало, вещало, начиная от региональных медиаканалов, которые до этого демонстрировали свою равноудаленность, — всё это было под ружьем власти. Использование различного рода административных приемчиков, карательных обвинений, хейт-спича — всё было в этой кампании.
Но мы, оппозиция разного рода, вышли на этот ринг, на котором правил не было, и бились при отсутствии всяких правил. Бились не за себя, а за то общество, в котором рано или поздно эти правила должны восторжествовать. Давно уже молдавские выборы не являются праздником демократии, мы деградируем от выборов к выборам.
И давным-давно выборы не защищают демократию. На самом деле у нас на политическом поле сталкиваются различные конкурентные версии принуждения, несвободы, авторитаризма. И какой из этих двух-трех авторитаризмов победит — в этом состоит вся интрига.
Поэтому политики в своей массе давным-давно перешагнули через всё то, что называется демократическими институтами, свободным волеизъявлением. Это всё отброшено как мелочь, опрокинуто, всем этим давным-давно пренебрегают. За исключением некоторых политических сил, к которым, собственно, отношусь я и которые вошли в парламент вопреки отсутствию правил.
Мы сохраняли свою позицию в том смысле, что мы не «черноротили», мы не опускались в этой кампании до грязи, до полоскания, так сказать, чужого белья. Мы навязывали свою позитивную программу несмотря на то, что наш маневр в этой избирательной кампании все время сужался для подобного рода заявлений и месседжей.
И мы с чистой совестью завершили кампанию, не измазавшись в ней, хотя нас, конечно, мазали с обеих сторон в самые гнусные, как правило, цвета.
О том, заметили ли в "Альтернативе" российское влияние
Молдова давно превратилась в несуверенное поле боя выяснения отношений между разными геополитическими очагами.Молдавские политики давным-давно раскололись не по основанию, как изменить ситуацию в стране, как привести воду на север Молдовы, как преодолеть тяжелейшую бедность, которая составляет 37% в обществе (абсолютную бедность, экстремальную бедность), как остановить исход населения, как создать новые рабочие места. То есть по всей той базовой повестке, которая обеспечивает жизнеспособность Молдовы как страны, как общества, как государства, как народа в целом.
Всего этого давно нет, и когда подходят парламентские выборы, то под респектабельным покрывалом конфликта цивилизаций, цивилизационного выбора здесь раз за разом начинается одно и то же: конфликт мобилизаций и мобилизационного выбора. Когда по большому счету люди выбирают между Западом и Востоком, а не между водой, канализацией, пенсиями, стипендиями, зарплатами, сохранением жизней, снижением детской смертности и так далее.
Нужно сказать, что на этот раз всё было еще проще, чем в предыдущие разы. Власть, заявила (у нее был только один политтехнологический ход): "Либо мы будем в ЕС в 2028-м — 2029 году, либо [придут] русские и Путин". При этом всю оппозицию они назвали "русскими шпионами", "предателями". Неважно, какого рода это были политики: проевропейские, «суверенисты», как принято сейчас говорить, или действительно пророссийские политики. Все были названы "агентами", "предателями", "врагами" — с соответствующей наглядной агитацией и атрибутикой.
Но когда вся оппозиция названа "русскими", было бы, конечно, неплохо, чтобы в этот момент русские, в собственном смысле этого слова, и не явились на битву. Но они явились на битву. И получилось в этом смысле танго, они замечательно сыграли очередной раз.
Этот конфликт мобилизаций привел к тому, что обе стороны, абсолютно несуверенные (я имею в виду политиков, которые представляли команду, так сказать, выступавшую от Российской Федерации, и команду, которая выступала под синим знаменем Евросоюза), обе команды делали примерно одно и то же: они пугали людей. Никто ничего не предлагал, никто не говорил, как нам усовершенствовать нашу демократию, как нам создать рабочие места, как сделать так, чтобы избежать фактически демографической смерти.
Уже с этого года число пенсионеров в Молдове превысило число работающих в экономике, и через некоторое время, совершенно в обозримой перспективе нескольких лет, Молдова может просто оказаться страной пенсионеров без пенсий и без всякого другого населения. Никто не предлагал никаких сценариев, а все друг друга пугали. Пугали войной, пугали конфликтом, пугали танками.
И вот этот конкурс танковых биатлонов, который мы наблюдали в стране, предсказуемо привел к росту авторитета партии власти. Потому что когда люди находятся в состоянии перманентного страха и ужаса, нагнетаемого с двух сторон, и из двух источников мы получаем информацию о том, что будет война, естественная реакция людей — прижиматься к сапогам действующей власти. Так было всегда.
О роли Илана Шора
Конечно, огромный разрушительный вклад в этой кампании, опять подыграв правящей партии, лично внес господин Илан Шор со своими знаменитыми проектами. Это чудовищное явление в целом. Сам Шор как личность, как человек, со всеми его, так сказать, политическими инициативами, уже долгие годы дискредитировал любое оппозиционное движение удобнейшим для нынешней молдавской власти образом.Еще каких-то 5-6 лет назад оппозиция могла обращаться к беднейшим слоям населения, сохранившим свою гражданскую активность, к людям, оказавшимся в сложном социальном положении, ища в них какую-то электоральную основу для изменения ситуации к лучшему, что нормально. Вся эта часть общества фактически была коррумпирована Иланом Шором.
Люди находятся в стесненных, очень жестких, сложных обстоятельствах выживания, и в некотором смысле эта политическая коррупция приобрела систематический характер. Все это происходило практически в открытую долгое время, и власти это было очень выгодно. Потому что любая инициатива оппозиции [позволяет сказать]: "Ага, значит, тебе платят из этой сетки Илана Шора". А после того, как Илон Шор оказался в Москве, [стали говорить]: "Значит, это рука Москвы и Кремля — всё сходится, любой протест проплачен этим человеком и этой криминальной структурой".
Нужно сказать, что этот проект Илона Шора был настолько выгоден власти, а он лично настолько хорошо играл роль полезного идиота, что его экономические активы, проекты, которые находятся в Молдове, практически сохранялись до дня выборов.
То есть его никто не репрессировал. Да, его тут осудили как бы заочно, но по большому счету вся его экономическая активность, которая, собственно, генерировала здесь отчасти финансовые потоки, позволяла ему быть на плаву и быть удобным раздражителем для мобилизации провластного электората, самым удобным.
О том, что ни одну из партий, которая входит в "сеть Шора", не допустили до выборов
Силовые структуры проводили, мне кажется, сотни обысков по всей стране (около пятисот. — Прим.RTVI). Шор был, конечно, нейтрализован, потому что речь шла уже о выборах в парламент, но замечательно использовался в пропагандистских целях.Он сам в этом смысле соучаствовал, фактически создавая основу для всех этих карательных экспериментов власти. Власть дальше не останавливалась, она рассказывала, что все это и есть Шор. Вся оппозиция — Шор, вся оппозиция — русские и прочее, и прочее. При том, что у нас есть политики, которые, в общем-то, действительно активно взаимодействуют с официальной Россией.
Таким образом, это русско-антирусское или пророссийско-проевропейское танго было исполнено двумя политическими игроками, находящимися за пределами Молдовы. Как известно, из двух хромых ослов всегда кто-нибудь в забеге придет первым. В очередной раз первой пришла власть, партия «Действие и солидарность» — опять же, по известной причине. Потому что нагнетание фобий, истерий, так сказать, с обязательной драматической развязкой, почти удвоило рейтинг правящей партии во время избирательной кампании. Почти удвоило!
Если бы избирательная кампания шла по иному сценарию (например, «русские оккупанты» не явились бы на бой), то, конечно, всем остальным политическим игрокам и оппозиции было бы намного легче. Потому что власти пришлось бы, во-первых, отвечать за предыдущие четыре года, и ее схема избирательной кампании «либо Путин, либо ЕС» сорвалась бы.
Но этого не случилось, и в жертву были принесены следующие четыре года, причем обеими сторонами-участниками этого геополитического противостояния на территории Республики Молдова. Потому что как бы власть победила, но победила та власть, которая не справилась за предыдущие годы ни с чем: ни с экономическим хозяйствованием, ни с социальным развитием, ни с исходом [населения], ни со здравоохранением, ни тем более с образованием. Ни с одним из вызовов она не справилась.
И сейчас мы на следующие четыре года получаем точно такой же кошмар, только с еще большим полицейским террором и завинчиванием гаек, и с дальнейшей борьбой со всей оппозицией, которая, как известно, вся состоит из "русских агентов".
О президентских выборах 2020 года, когда выиграла Майя Санду, и парламентских 2021-го
Там применялись примерно те же подходы — взаимное очернение и так называемое использование технологии полезного голоса: голосуйте только за большие партии. То есть принцип «стенка на стенку» в любом случае уже тогда был обкатан. Сейчас этот принцип еще до выборов был продекларирован оппозицией — оппозиционным блоком, который, так сказать, называется "Патриотическим", во главе с Игорем Додоном. И он [этот принцип] очень удобно подыграл партии «Действие и солидарность».Во-первых, "стенка на стенку" — это всегда удобная история: паны дерутся, а у холопов чубы трещат. Это именно про это. Потому что это называется «ну-ка, побейтесь-ка вы, избиратели, друг с дружкой, а мы постоим в сторонке». Потому что на побоищах этих политических лидеров не видно, они, как правило, держатся в стороне.
Но между 2021 годом и 2025-м есть "маленький нюанс" — ***** [военный конфликт] в Украине. О чем мы говорим вообще? Конечно же, она не могла не привести к ожесточению, и риторика выбора между войной и миром сыграла, тем более что обе стороны так или иначе апеллировали к тому, что происходит в Украине.
Конечно, есть реально чего бояться, но когда это сознательно привносят в избирательную кампанию и на этом строится политика правящей партии весь предыдущий период… Она строилась на переносе эскалации конфликта сюда: мы ничего сделать не можем, потому что идет ***** [военный конфликт] в Украине. А что мы можем сделать, если идет ***** [военный конфликт], как мы можем изменить [ситуацию], если идет ***** [военный конфликт] в Украине? Значит, ни с чем мы справиться не можем.
Де-факто, конечно, давно понятно, что идет ***** [военный конфликт] в Украине. И в Украине, несмотря на ***** [военный конфликт], есть экономический рост, который в 2,5 раза больше, чем в Молдове, в которой нет никакой ***** [военного конфликта].
Значит, в Украине худо-бедно справляются с решением хозяйственных вопросов, при том что энергетическая система находится под постоянным ударом. Здесь ничего под прямым ударом не находится, беспилотники не летают над территорией Молдовы и не бомбят (по официальной версии Минобороны России, российские военные наносят удары только по военным целям на Украине. — Прим.RTVI).
И это очень печальная ситуация, конечно, что все участники борьбы за парламентские кресла — базовая власть и противостоящий ей "Патриотический блок" — использовали этот аргумент.
Потому что выборы могли быть элементом рационального очищения, обновления как партии власти, так и, собственно говоря, оппозиции. Потому что все-таки Молдова — это не та страна, которая [может рассуждать]: а какими будут выборы в 2035 году? Мы до 2030 года можем не дожить как государство, как страна, как общество по целому ряду причин. И война в списке этих возможных угроз не занимает даже первый десяток. Есть гораздо более существенные напасти, от которых наше политическое формирование может исчезнуть с исторической карты, с политической карты.
Конечно же, можно создать атмосферу страха и при помощи эксплуатации этой атмосферы одержать победу. Но уже на второй день после выборов мы замечаем все те же старые болезни, те же старые симптомы проявления этой болезни, от которой страдает правящая партия.
Они не умеют пользоваться государством, государственной властью, они не понимают, что это такое. Они — большинство, но пользоваться государством они не умеют. Они не умеют пользоваться законами. Они не умеют пользоваться демократией.
Они победили на выборах, потому что это был бой без правил, потому что задолго до выборов они превратили страну в поле боя. Слава богу — [только] политического боя, но это было поле боя, в котором одна команда играла свободно, а у другой были завязаны руки на спине, у кого-то перебиты колени, а на воротах не было ни одного вратаря.
На что сможет повлиять "Альтернатива" в новом парламенте с 8 мандатами
Очень на многое, очень на многое! Когда я говорю, что власти не умеют пользоваться демократией и законом, в том числе парламентом, [то имею в виду вот что]. Если мы посмотрим повестки предыдущих заседаний парламента, то увидим, что опять же это игра власти и оппозиции. Это такая сыгранная парочка, очень безынициативная, комфортная.Комфортно не будет, не только потому что там сейчас блок «Альтернатива», и мы будем разрывать воздух обличениями и так далее. Может быть, на начальном этапе мы неспособны навязывать парламенту какие-то законодательные инициативы, коих у нас немало, и все они касаются, в первую очередь, экономики, восстановления социальной справедливости.
Верховенство права — это вообще целая глава, потому что в борьбе за реформу юстиции правящая партия просто уничтожила юстицию в стране. Ее нет, больше не существует судебной системы — была и исчезла.
У нас есть инструменты работы с обществом посредством парламентской трибуны и повышения значимости, актуальности тех вопросов, о которых власть не говорит вообще. Власти принадлежит общественное телерадио, она давным-давно его приватизировала, прихватила. Если посмотреть новости молдавского телевидения, вы никогда не узнаете о том, сколько десятков тысяч людей покидает нашу страну ежегодно, как происходит превращение молдавских черноземов в полупустыни. Как люди гибнут от онкологических заболеваний, насколько это непропорционально региональным стандартам выживаемости. Насколько политизированы наши карательные органы (или силовые органы, как принято говорить более мягко). Я думаю, сейчас они карательные, безусловно. И вообще как идет процесс европейской интеграции, и что нам еще осталось, и что нам еще предстоит.
Предстоят переговоры, и поэтому для начала есть инструменты парламентских слушаний. Инициирование парламентских слушаний либо отказ в инициировании слушаний по самым острым вопросам — это будет одним из важнейших инструментов блока «Альтернатива» в парламенте, чтобы посредством парламентской трибуны говорить со всем обществом.
Молдавское общество всегда было расколото, некоторые политологи даже находили в этом расколе некоторое политологическое очарование: мол, именно этот раскол является источником как бы демократии в стране. Ну, источником демократии он является, но бередить старые раны — это подло, потому что молдавское общество расколото по вполне себе естественным причинам: языковым и вопросам идентичности. А именно эти основания не должны быть основанием для раскола.
О необходимости выбора между Востоком и Западом, которая раскалывает Молдову
Это не раскол молдавского общества, это привнесение чуждой молдавскому обществу повестки на огромных деньгах, на огромном информационном давлении.Условно говоря, люди играли в гольф на лужайке, а вдруг выяснилось, что никакого гольфа нет, а все бьются в регби, потому что так кому-то захотелось на 15 минут. Ну вот, на 15 минут кому это захотелось, а потом они исчезли, и опять на вытоптанной лужайке зеленеет травка, и можно в гольф сыграть и в пляжный бадминтон.
Так что вытоптали площадку, конечно, очень серьезно, но вытоптали ее не молдаване, не местные жители. Это абсолютно чуждая нашим базовым стратегическим проблемам разборка. Извините за такое неполиткорректное слово "разборка". И уже видно, что пройдет еще буквально несколько месяцев (я думаю, что и меньше), и люди будут думать: «Господи, что с нами было, как мы могли проголосовать вот за всё это?» И будут винить в этом всегда какого-нибудь соседа, брата, свата.
Наша задача — объединить общество, как можно быстрее быть политическими терапевтами. Не выступать «за все хорошее и против всего плохого», а точно с парламентской трибуны называть проблему. И не просто называть проблему, не просто предлагать те или иные законодательные решения, а консолидировать людей самых различных политических взглядов, чтобы действительно с этой проблемой справиться. Безработица, исход, экологическая катастрофа, в которой находится Молдова, отсутствие воды...
В Молдове главная проблема — у людей исчезает вода. В регионах, в селах. Ее нету в колодцах, в родниках, она исчезла. Глобальное потепление, и не только оно. И всем наплевать, всем политическим партиям наплевать на это. Как с этим быть, как быть с детской смертностью? И объединять людей нужно по этим основаниям, и по этим основаниям двигаться вперед.
О попытке исключить Приднестровье из электорального процесса
В Приднестровье живет около 370 тысяч человек, из них 350 тысяч — это люди с в том числе молдавскими паспортами. То есть тотальное большинство может участвовать в голосовании. Из них более 200 тысяч способны участвовать и могут участвовать в общенациональных молдавских выборах. У них есть конституционное право.В Молдове у власти были разные партии— левые, правые, консервативные, традиционалистские под видом левых. Но когда люди говорили о Приднестровском регионе, они всегда политкорректно отделяли власть в Приднестровье и жителей Приднестровского региона.
Но с 2021 года в Молдове мы имеем дело с властью, которая проводит дискриминационную политику, не отделяющую элиты от народа. У них появились плохие народы: у них есть плохие гагаузы, у них теперь плохие приднестровцы, у них плохие граждане Молдовы, находящиеся на территории, например, России.
Они все плохие, они все граждане третьего сорта. И вопреки Конституции, их права серьезнейшим образом нарушаются. Все четыре года кишиневская власть практически не выбирала выражений, чтобы выразить свое отношение к гражданам Молдовы из Приднестровского региона, причем вне зависимости от того, какие у них там взгляды. А ведь многие из них вообще сторонники партии Майи Санду. [Около 30% из них проголосовали за партию действующей власти], они на втором месте. Жители Приднестровья с молдавскими паспортами, молдавские граждане из Приднестровья, всегда на общенациональных выборах голосовали так, как они хотели.
Но официальный Кишинев, Майя Санду и все ее собратья, очень четко выразили свое отношение к гражданам Молдовы из Приднестровья. Не тем, что они на президентских выборах минировали мосты, которые чудесным образом потом сами разминировались, а их политические активисты бегали чуть ли не со штангенциркулем у приднестровских участков и измеряли черепа гражданам Молдовы из Приднестровья для того, чтобы доказать, что они люди второго сорта.
О законе о сепаратизме
Они (Кишинев — Прим. RTVI) просто приняли закон о сепаратизме. По формулировкам этого закона, каждый житель Приднестровского региона, каждый гражданин Республики Молдова из Приднестровья, который находится в каких бы то ни было отношениях с самопровозглашенными сепаратистскими властями — платит коммунальные платежи, получает там зарплату, находится в бюджетных отношениях, — уже может быть привлечен к уголовной ответственности [за поддержку сепаратизма].Более того, за все годы эта партия «мяу» не сказала в отношении каких бы то ни было перспектив, даже если не разрешения приднестровского вопроса, то по крайней мере, какой-то его перспективной оценки.
Это для них всегда был закрытый вопрос, он очень хорошо соответствовал их философии, а их философия изложена в школьном учебнике для 12 класса. Это настоящий идеологический манифест правящей партии, в которой история румын, которая отчасти посвящена и истории Бессарабии, или частичной территории нынешней Молдовы, где, в общем-то, реабилитируется военный преступник маршал Йон Антонеску. Кстати, в соседней Румынии за подобного рода попытки реабилитации светит уголовный срок до шести лет.
А вот это этническое разнообразие, характерное для Бессарабии, которое существовало испокон веков, представлено как «понаехавшие сюда тунеядцы, алкоголики, криминальные элементы, заселенные Советским Союзом». То есть вся нынешняя разноязычная Молдова— это наследники вот этих людей второго и третьего сорта. Такова их идеологическая манифестация собственных взглядов, которые они пытаются передать. И с этим они идут в Евросоюз.
Ждать от них каких-то консолидационных идей, каких-то форм объединения страны, понимания того, что различия между людьми это преимущество, а не недостаток, что локальные особенности — это то самое разнообразие, которое является главным достоянием нашей страны, [не стоит]. Поэтому пока есть Приднестровье и там живут люди с молдавскими паспортами, они будут для этой власти врагами.
О вступлении Молдовы в ЕС без Приднестровья
Можно сделать очень многое. К примеру, если у вас есть стратегия, план объединения страны, а не усугубления ее раскола по Днестру, для того чтобы в итоге избавиться от этого «чемодана без ручки» под названием Приднестровье и просто стать частью другого государства.Если у вас есть план реинтеграции или вообще мотив объединения своей страны, это, в первую очередь, не объединение земель, не этот средневековый принцип. Если вы хотите объединить общество, то никакая ***** [военный конфликт], даже в соседней стране, вам не помеха.
Республика Молдова, в силу известных исторических обстоятельств, в первую очередь — ввиду особой роли вооруженных сил Украины, изменения прогнозов для украинского государства, — вместе с Украиной стали кандидатами в Европейский союз.
Был вот этот лозунг: «Мы будем в 2029 году или в 2028 году в Евросоюзе». Мы спрашивали: «А как без Приднестровья вы будете в Евросоюзе?» Они говорят: «Не волнуйтесь, ребята, у нас там все договорено». Как может быть договорено у вас? Молдову не принимают районами, районными центрами, гагаузскими магалами. Ее принимают в рамках международно признанных границ, внутри которых находится Приднестровье и в том числе российский вооруженный контингент. Вы хотите сказать, что Молдову формально примут в Евросоюз с российскими войсками на территории Евросоюза? Бред!
Если вы обещаете вступление в 2028-м или 2029-м, значит, вы что-то знаете, у вас есть какой-то план и по реинтеграции страны. Но плана нет и не было. Более того, вплоть до завершения избирательной кампании 28 сентября власть обманывала и говорила, что мы договорились: Республику Молдова примут до Днестра, а все остальное когда-нибудь потом. Аргументы были очень смешными.
И закончились выборы, и, о чудо, два президента — Никушор Дан в Румынии и Майя Санду в Молдове — вдруг заговорили о специальном статусе для Приднестровья, о том, что это обязательное условие — мирная реинтеграция страны, чтобы стать членом ЕС. Без этого не получится, оказывается.
Так вот, я отвечаю: инструмент есть. Сам факт европейской модернизации Молдовы, сам факт кандидатства в Евросоюз дает нам очень серьезного сопосредника —Европейский союз. Это тот ментор, который де-факто сегодня несет ответственность, мониторит, наблюдает за готовностью страны стать членом ЕС. Сегодня роль Евросоюза как главного переговорщика между Кишиневом и Тирасполем умножается десятикратно.
О реинтеграции Приднестровья
В последнее время Кишинев был стороной, которая отказывалась обсуждать какие бы то ни было проекты статуса для Приднестровья. Той или иной автономии, субъектности. Кишинев этого не хотел и категорически отказывался. Власти говорят: «Мы не допустим приднестровизации Молдовы».Почему сразу «приднестровизация» — вопрос спорный. Теперь, помимо прочего, у Кишинева есть замечательные инструменты работы с приднестровским обществом — признание собственности, их личных хозяйств, их недвижимости. Работа с приднестровским бизнес-сообществом по признанию и, допустим, признание их, в том числе собственности. Она и так частично признана, потому что вся приднестровская экспортно-импортная деятельность ведется под молдавскими брендами. Made in Moldova. Импортеры тоже считаются молдавскими, а не просто приднестровкими.
У европейской интеграции есть огромное количество стимулов. И возвышение роли ЕС как переговорщика, пока остальные заняты какими-то другими делами, могло бы очень серьезно изменить весь ход событий. Россия признает Молдову как территориально целостное государство.
Об отношениях с Россией
Все эти вопросы (российские военные и склады с боеприпасами в Приднестровье. — Прим. RTVI) требуют детальной переговорной программы между Кишиневом и Москвой. Очень легко сидеть в Кишиневе и кричать «Russians go home!» и зарабатывать на этом политический капитал, замораживая конфликт. Я не наивный и не думаю, что даже если откроются какие-то переговорные позиции, то как-то изменится российская позиция.Но этот процесс нужен, в первую очередь, нейтральной, желательно территориально целостной Республике Молдова. У нас есть стратегическое преимущество: у нас есть дипломатические отношения с Россией, даже посольство в Москве.
Это хорошая возможность вступить в диалог. Потому что патриотизм заключается не в страусиной позиции — башку в песок на восемь метров, ничего не видим, ничего не слышим. Давайте разговаривать, давайте разминировать эту историю.
Вспыхнет ли вновь приднестровский конфликт
Зажечь конфликт между Кишиневом и Тирасполем? Тьфу-тьфу-тьфу, как говорится, чтобы не сглазить.Я не считаю, что это возможно. Уже давным-давно невозможно разжечь конфликт между Кишиневом и Тирасполем. Конфликт закончился в 1992 году. Несмотря на колоссальное количество жертв с обеих сторон, несмотря на трагедии, на кровь, он закончился достаточно быстро не потому, что легендарный генерал Александр Лебедь его остановил. А потому что очень быстро люди перестали друг друга убивать.
До сих пор на обоих берегах Днестра люди очень тяжело переносят травмы и последствия этого конфликта. И когда говорят, откуда Молдова вдруг стала нейтральной, откуда это взялось в этих широтах — оно взялось после 1992 года.
В 1994-м новая Конституция (первая Конституция), новый парламент. И нейтралитет до сих пор поддерживают чуть ли не 70% населения страны как способ неразвязывания и неучастия в кровавых конфликтах. Он не навязан нам какими-то странами, он не следствие принуждения к нейтралитету, это наш внутриполитический выбор. Нейтралитет на обоих берегах Днестра — это наша национальная идея.
Поэтому если говорить о внутриполитических причинах возможного конфликта на Днестре, то их нет. А вот что касается каких бы то ни было вбросов, провокаций с большим медийным прикрытием, каких-то грязных историй и акций, исполненных под чужим флагом —это может происходить сколько угодно.
Нужно помнить, что Молдова — специальная страна. Те, кто плохо ее знает, очень быстро приходят к разным плакатным выводам, что в Приднестровье находится российский контингент. Неважно, что он мобилизован в основном из местного населения, из людей с российскими паспортами, потому что ротация невозможна. Но эти же люди и с молдавскими паспортами, но не об этом я хотел сказать.
Но я хотел сказать о том, что Приднестровский регион очень тесно интегрирован в современную Украину. Многие из лидеров Приднестровского региона, включая членов правительства, — граждане Украины. Поэтому тут коротки руки у всех пока еще, чтобы развязать конфликт. Очень многие заинтересованы в том, чтобы эта территория оставалась территорией мира.
Может ли Молдова быть втянута в украинский конфликт
Когда рядом такая ***** [военный конфликт], это угроза существует для всех. Никакой особой специфики для Молдовы не существует. Воронка войны не спрашивает, какая у тебя Конституция и каков общенациональный выбор большинства населения этой страны. Такова специфика такого рода конфликта.О том, зачем России Молдова
Вмешательство в выборы было с обеих сторон. Все поучаствовали, кроме Молдовы, в этих выборах. Но я доволен только тем, что все тяжелые прогнозы не сбылись. Молдавские выборы закончились, а ни натовские, ни русские танки не приехали. И сегодня очень важно, что все самые апокалиптические сценарии не сбылись.Очень важно знать, чего хочет от нас Россия, чего хочет от нас Румыния, чего ждет от нас Украина или что о нас на самом деле думает Евросоюз. Эту правду мы будем [узнавать] сейчас, после выборов. Вся эта рекламная пауза в три месяца, которая была до того это, уже закончилась, теперь начинаются будни. Но самым главным является другое: а чего хочет Молдова от Молдовы? В лице своей власти и в лице своей оппозиции.
Если судить по социологическим срезам, такой выбор был. Значит, либо Путин, либо Евросоюз.
О том, сколько людей уехало из Молдовы
За предыдущие четыре года из страны уехало 300 тысяч человек. Население Молдовы сегодня скатилось до уровня 1953 года.Да, из страны уезжают все время ее независимости. Но теперь этот ресурс исчерпан. Если мы за эти четыре года (до 2028 года — Прим. RTVI) не совершим модернизационный скачок вперед по всем направлениям, сразу одновременно, то через четыре года некому будет вступать в Европейский союз, и эта евроинтеграционная история превратится в тыкву. Потому что нельзя сказать: «Мы сначала разовьем свою экономическую основу, потом социальную». Это все взаимосвязанные вещи: рабочая сила, качество рабочей силы, грамотность рабочей силы, образование, пенсии.
Увы, нужно сделать всё возможное. Мы всю кампанию не смещали своего акцента на эту фальшивую, пошлую, антигосударственную, антимолдавскую с обеих сторон геополитику, а продолжали говорить о самом главном. О том, что людей интересовало до выборов и будет интересовать после. Но во время выборов об этом не пришлось говорить. Да, нас всего восемь человек в парламенте, но мы сделаем всё для того, чтобы базовая повестка выживания общества, страны, государства, независимости одержала верх.
Об интеграции Молдовы
Главное для Молдовы — это ресурс модернизации. Исход населения действительно всегда присутствовал, с начала независимости. Самые главные волны русификации произошли после распада Советского Союза, когда сотни тысяч молдаван оказались в России в поисках заработка.С одной стороны, мы (некоторые члены блока «Альтернатива» — Прим. RTVI), когда были коммунистами, все время стремились сделать всё для того, чтобы увидеть путь европейской интеграции. Потом Европейский союз закрыл свои врата, начал развиваться Таможенный союз, причем некоторое время достаточно успешно.
Но что такое источник модернизации? Это не те, кто тебя накормит, а те, кто даст возможность вырасти самому. То есть там, где находятся рынки сбыта для твоей продукции, там, где находятся энергетические ресурсы. Это же очень просто. Поэтому здесь не вопрос европейской интеграции. Мы всегда были сторонниками интеграционной открытости, потому что интеграция — это важно.
Интеграция — это когда ты можешь поднять свою страну к другим ресурсам развития, поставить ее на более высокую ступень сопротивления тем или иным рискам: голода, безработицы, несправедливости, какой-то автократии, диктатуры. Для этого и существуют интеграции. И конечно, это очень важно для такой страны, как Молдова.
Европейская интеграция, с нашей точки зрения, именно это. Это про людей, про их объединение. Не может быть такого, что вот Молдова станет членом Евросоюза, и ты из Румынии переходишь реку Прут, приезжаешь в Молдову, а тут всё в бюстах Антонеску. Значит, одновременно с этим нужно уходить от геополитической паранойи и шизофрении, восстанавливать демократические институты, верховенство права. Строить общество на принципах разнообразия и равенства, бороться за то, чтобы здесь люди привыкали к тому, что социальные стандарты становятся всё более требовательными, а не просто стимулируют социальный каннибализм. Тогда это и будет европейская интеграция.
О том, будет ли «Альтернатива» взаимодействовать с партией власти в парламенте
[В этом интервью] я был очень корректен, почти не ругал власть, я сдерживался максимально. Это так шарфом по шубе, практически незаметно, можно сказать, флиртовал с ней. Пока нет оснований для этого (для взаимодействия с властью. — Прим. RTVI), будем откровенны. В Молдове блоки часто возникают уже в парламенте, все эти альянсы-мезальянсы, во имя распила каких-то должностей: кто будет кем командовать, кто будет спикером, кто будет вице-спикером. Кто будет лидером фракции, какую-то парламентскую комиссию получит.Сегодня нам, в первую очередь, нужно заниматься склеиванием молдавского общества. Для этого вступать в коалиции на этом этапе с кем бы то ни было не нужно. Любое движение, любые попытки как-то скомбинировать усилия будут крайне токсично восприниматься обществом, в первую очередь — нашими избирателями, которые у нас, слава богу, уже есть. И число их должно расти, а не сокращаться.
Владимир Соловьев, Кишинев, Екатерина Забродина, Евгения Чукалина
Свежие комментарии