Госпитализированные жители курского приграничья, пострадавшие от вторжения ВСУ, рассказали корреспондентке RTVI, что с ними произошло. Кто-то потерял близких, кто-то так и не смог вывезти родственников из оккупированного поселка.
<b>Госпитализированные жители курского приграничья, пострадавшие от вторжения ВСУ, рассказали корреспондентке RTVI, что с ними произошло.
Кто-то потерял близких, кто-то так и не смог вывезти родственников из оккупированного поселка.</b>С 6 августа в Курской области идут бои с украинскими военными. В регионе ввели режим контртеррористической операции и ЧС федерального масштаба. В самом начале вторжения людей не предупредили об эвакуации, поэтому они спасались своими силами. Кто-то из них был атакован БПЛА, чей-то автомобиль расстреляли солдаты ВСУ.
В курские больницы хлынул поток раненых гражданских.
<b>«</b>Здесь на самом деле сейчас тяжело. Он четверо суток реально не спал, когда первые раненые пошли… И сейчас они работают в таком режиме, что мало не покажется…», — говорят о заместителе главврача одной из курской больниц. В целях безопасности медики просят не называть место беседы. <b>«</b>Поток пациентов у нас ежедневный — не менее 150 и плановых, и экстренных, и в том числе пострадавших и раненых<b>»</b>, — рассказывает сам замглавврача. <h2><b>«</b><b>Таню сразу убило</b><b>»</b></h2> Пенсионерка Елена Дмитриевна родом из Архангельска, 12 лет прожила в Курской области. В начале вторжения ВСУ они с 78-летним мужем, подругой детства Таней и ее супругом решили экстренно уехать — на двух автомобилях.
7 августа на трассе в селе Казачья Локня они встретили солдата ВСУ, который выпустил по машинам автоматную очередь. Елена Дмитриевна и муж получили ранения, подруга погибла на месте.
В морге села Большесолдатское, куда они смогли добраться, не оказалось морозильных камер. Елена Дмитриевна и ее муж ехали с трупом Тани до Курска.
<b>Елена Дмитриевна:</b> Впереди ехал друг нашей семьи, так как нам надо было немножко срезать. Мой муж дорогу не знал, а тот знал. Только мы доезжаем до конца нашей улицы, там магазин, стоит [украинский солдат] в камуфляжной форме. Абсолютно на нем ничего такого не навешано, кроме автомата. И вдруг он, как в тире: по первой машине — хоп, и на обратном пути — по нам. <blockquote>По первой машине он выстрелил выше, по нам — ниже. У нас пробил колесо. Мы на трех колесах отъехали от него и стали менять колесо. Первая машина ушла на большую скорость. Мы удивлялись, почему нас бросил наш друг? Оказывается, в той машине его жену [Таню] сразу убило. Поэтому он умчался — еще надеялся, что спасет ее.</blockquote> После обстрела «Ниссан» пенсионерки и ее мужа нужно было чинить, сами они были ранены: он — насквозь в ногу, она — разрывной пулей в бедро.
<b>Елена Дмитриевна:</b> У меня мужу 78 лет, куча болячек, инвалид, шунтированный, у него стенты стоят в сердце, впечатлительный очень. Руки трясутся. А меня крови настолько было много, что бежевые полубрюки… их полностью окрасила кровь. От шока мне не было больно. Я вижу, что кровь. В жизни столько не видала, но боли у меня не было. Мне как-то не страшно, а мужу страшно. Полные тапки крови, носочки — тоже все окрасилось. И вот руки трясутся, колесо поменялось. Сели — думали, поедем.
Муж говорит, что тосол течет. Побежал, нашел перчатки резиновые медицинские, перевязал трубку. Снова садится — бензин течет, тоже провод перебит, еще перчатку. Едем — через 300 метров, наверное, машина глохнет. Греется, не идет что-то.
Но вот так, по несколько метров, мы добрались до Большесолдатского — это 20 километров. Нашли медучреждение. Они оказали первую медпомощь, все с меня содрали, крепко перебинтовали <...>. У меня кровотечение остановили, и у мужа тоже самое.
Там же, в Большесолдатском, Елена Дмитриевна с мужем встретили бросившего их при обстреле друга семьи — того, что ехал в первой машине. Он сказал им, что его жена Таня умерла от огнестрельных ранений.
<b>Елена Дмитриевна: </b>В Большесолдатском выясняет ее [Танин] муж: «У вас есть морг?». Говорят, есть, но нет морозильных камер. А нам же на Архангельск надо, сохранить ее. Мы подумали-подумали, наша машина не идет. Нас он [Танин муж] цепляет на веревку, тянет, и вот мы опять дальше следуем в том же составе — только единственное, что Таня мёртвая. Муж, конечно, крючился, ему было больно, ему же надо ещё работать раненной ногой. Я сижу.
— А мёртвая Татьяна в машине с вами?
<b>Елена Дмитриевна:</b> В машине. Мы её везём и думаем, где бы нам её-то пристроить, оформить. В салоне, на первом сиденье, рядом с мужем сидела. Она, значит, когда это… успела вот сказать: «В меня попало, в меня попало». Так и упала. Сидя. Так её и вёз муж. Сзади бабушка сидела, 93 года ей, ничего. И вот у нас одна задача, как Таню сохранить.
Когда они добрались до Курска, мужу Елены Дмитриевны стало совсем плохо. Его увезли в реанимацию, за ней прислали скорую.
<b>Елена Дмитриевна:</b> Сразу за меня так взялись, что мне даже было удивительно. Поставили мне капельницу, кардиограмму сняли. Я с ними разговаривала, все нормально. Думаю, не заслуживаю столько хлопот. Молодой доктор говорит: «Мне бы ваш оптимизм». А я же ничего не чувствую.
В приемном покое посмотрели хирурги и сказали, что надо осколки вынимать. Сразу на операционный стол. Видимо, один осколок торчал, его сразу он [хирург] выдавил, как-то было больно, и показали мне такой квадратик металлический. В моем понятии пуля должна быть круглая, а тут металлический квадрат. А потом меня усыпили и под рентгеном вынимали из меня осколки.
Я по выписке посмотрела, две раны — 3х20 см и 10х10 см. Так вот, сложную завтра будут закрывать моей же кожей, пересадка кожи.
Если бы я умела, я бы оду докторам написала. Очень внимательны. И младший персонал, санитарочки… Поблагодарите их, пожалуйста.
— Вы видели только одного солдата?
<strong>Елена Дмитриевна</strong>: Троих. От кладбища есть такие посадки, деревья. И они точно, как в кино иногда бывает, идут след в след, чуть согнувшись. У меня первая реакция — крикнуть. Думала, наши солдатики. А потом сдержалась. Хорошо, что сдержалась. Они пошли к школе. <h2>«<b>Дядька у меня там. Там украинские войска. Много людей осталось</b>»</h2> Петр Балахнин работает вахтовым методом в Москве. Когда его родственники сообщили о «напряженной ситуации», он бросил все и поехал домой в поселок Коренево, вывез маму и бабушку. Жена и дети тоже перебрались в Курчатов.
7 августа Петр вместе со знакомым поехал обратно — забрать вещи для ребенка и документы, вывезти родственника. Машина попала под обстрел, Петр получил ранения. Оставшийся в Коренево родственник позже сообщил, что к ним зашли украинские военные.
— О заходе ВСУ в новостях прочитали?
<b>Петр:</b> Не по новостям, а уже родственники все звонят, ситуация напряжённая. Не верилось до последнего, что все серьезно. Думали, будет как-то проще все. Не ожидалось такого, конечно. С заправки увидели горящий автомобиль военный. Сразу развернулись, не рискнули туда ехать. Развернулись — и в обратном направлении сразу по нам с посадки начался обстрел. Стреляли похоже из пулемета мелкокалиберного. У меня автомобиль гражданский. Никаких намеков, что он военный, вообще на нем нет. Тем более окна нетонированные — было видно, что сидели там гражданские. Стреляли по машине, по земле много выстрелов было. Мне повредили ногу, осколочные ранения.
В левой ноге Петру перебило малоберцовую кость, на другой у него рваная рана. Сопровождавший его знакомый наложил жгут, чтобы остановить кровотечение. Они отъехали, насколько смогли, и бросили автомобиль. Оказавшийся рядом житель Коренево Александр отвез раненого в больницу. <blockquote><strong>Петр</strong>: Крови много потерял. Вся машина была в крови. Ранение сквозное, кровь быстро выходила. У меня была операция на левой ноге. Сейчас перевязки. Иду на поправку. На правой ноге у меня рваная рана под коленкой. Будут пластику делать.</blockquote> — Что сейчас с вашим домом?
<strong>Петр:</strong> Вообще никакой информации. Там много людей у нас в селе осталось. Связи нет. Кто-то, бывает, выходит на связь. Дядька у меня там, выходил на связь с матерью, созванивался. Там украинские войска в наших населённых пунктах.
— А вода, еда?
<strong>Петр:</strong> Пока домашний запас есть, все есть. <h2>«<b>Глаза вниз опустил, поднимаю — передо мною дрон</b>»</h2> Житель села Махновка Николай Володьков работает в местной строительной компании, делает дороги. 7 августа он вез щебень из села Дьяконово в Суджу. Внезапно через лобовое стекло в кабину влетел дрон. От взрыва Николай получил сильные ожоги и осколочные ранения, но сумел остановить машину и потушить пожар.
— Правая сторона обгоревшая, получается?
<strong>Николай:</strong> Эта часть, рука. Баротравму получил. Ребят, вы чуть громче говорите, у меня контузия…
— А глаз?...
<strong>Николай:</strong> Курс лечения прошел, все хорошо.
Николай вспоминает 7 августа: <blockquote>«Глаза вниз опустил, поднимаю — передо мною дрон. Как сейчас помню, красный, белые полоски на нем, черная какая-то коробка и изолента синяя. И такой взрыв — все полетело, у меня в глазах потемнело, оглушило. Я вылез, там у нас на тонарах бочки есть с водой, умылся, глаза протер. Начал документы искать в машине, не нашел. Потом смотрю, началось возгорание. Огнетушитель был, я затушил. Не нашел документов. Потом машина остановилась легковая, гражданский — Серега. Он когда-то у нас работал, а сейчас механиком в “Агросиле” (местная сельскохозяйственная компания.— прим. RTVI)».</blockquote> Сергей, которого в машине ждала семья, помогал Николаю искать документы и тушить вновь вспыхнувшее пламя, а потом довез раненого до больницы.
— Вы сознание теряли?
<strong>Николай:</strong> Нет, сознание я не терял, в шоке был, ничего не чувствовал, все как в горячке. Я сам…ещё вылез, массу выключил, аккумулятор отсоединил, всё. А если б я на встречку ушёл, то я бы дорогу, может, перекрыл бы и там начался… Мирные люди выезжали все из Суджи.
— Какие у вас ранения?
<strong>Николай:</strong> У меня ожоги третьей степени. Осколочное ранение. Повязки уже сняли. Слышу плохо, контузия. А так здесь ухо все было обожжено.
Когда меня уже грузили в скорую на носилках, зять приехал и дочка. Они говорят, мы вывезли [родственников]. И его тоже родителей, зятя. Его мать парализована в коляске. Вывезли их в Щигры. Дай бог администрации Щигровского района. Жена, дети сейчас в Щиграх. Там администрация выделила общежитие, гостиницу.
Я сам с Махновки (село в Суджанском районе Курской области — ред.). Там квартира у меня, дочка в квартире. Я с Афганистана пришел, мне квартиру дали. Я 10 мая 1989 году как устроился в ДРСУ (Дорожно-строительное предприятие в Курске — ред.), до сих пор работаю на одном месте. Спасибо Николаю Николаевичу, помощь нам оказал, начальник наш…
— В Афганистане были ранены?
<strong>Николай:</strong> Да, чуть-чуть был. В ногу. Я сержант закомзвода. Мы авиабомбы возили.
Выздоровлю, пойду работать. Дальше дороги надо строить — здесь, в Курске.
Свежие комментарии